Она кивнула, и ее волосы мягко коснулись моей щеки, благоухая каким-то нежным ароматом. Я приподнял кончиками пальцев ее подбородок, чувствуя, как эти огромные дикие глаза будто окутывают меня, и мои губы сами собой коснулись ее рта. И так же неожиданно это перестало быть просто прикосновением, меня подхватил яростный водоворот, который словно пытался поглотить меня в свою воронку.

Дрожащей рукой Ким оттолкнула меня, у нее перехватило дыхание. Беззвучно, но так, что я мог прочитать по губам, она проговорила:

— В этом не было... необходимости.

Мне можно было говорить громко.

— Удивительная куколка. Ты все перевернула у меня в груди.

Она слегка покраснела, и я подмигнул ей:

— Надо попробовать здешнюю ночную жизнь, а? Может, сумеем заработать несколько долларов у игорного стола?

— Или потерять их. Но я думаю... идея неплохая.

Мы по очереди приняли душ, переоделись в чистое и вышли к лифту. Я выдал Ким достаточно денег, чтобы сделать покупки для нас обоих, а сам решил познакомиться с городом. Мы договорились встретиться через два часа за игральными столиками в гостинице. Мнения двоих восприимчивых людей вполне достаточно, чтобы составить полное впечатление о городе. Ким попробует разговорить местных жителей, продавщиц в магазинах — так, как это умеют делать женщины, — а я взгляну на город с точки зрения туриста.

Хотя Нуэво-Кадис, столица этого политического вулкана, не особенно кишел настоящими туристами. Богачи за игральными столами находили это весьма кстати, так как здесь все маски были сорваны; для мелких сошек город был прекрасным местом, чтобы освежиться, когда жара становилась уж совсем невыносимой, — если, конечно, они могли оплатить такое удовольствие; сливки общества веселились на роскошных курортах, понастроенных правительством, а комми играли по мелочи и выжидали, когда наступит ясность.

Всматриваясь в живописные улицы, обрамленные ослепительно белоснежными фасадами отелей и казино, было трудно представить, что в четырех милях отсюда, на вершине полуострова, находится могильник всего живого, именуемый Роуз-Касл, а в нем — человек по имени Виктор Сейбл. И где-то там же, внутри, я должен был обеспечить камеру и себе.

Я попробовал удачу в четырех местах, вяло поиграл за столом, за которым бросали кости, выиграл пару сотен долларов за автоматами. Для настоящей игры еще было слишком рано: здесь во всем пытались скопировать стиль роскошных ночных шоу Лас-Вегаса. Но психологический климат совершенно не походил на атмосферу Лас-Вегаса. Чувствовалась какая-то скрытая угроза, едва уловимая опасность, которую можно было почти понюхать и потрогать, что-то настораживающее в поведении крупье, слишком много внушительных типов, занятых только тем, что внимательно осматривали толпу, их бицепсы так и выпирали из смокингов, странно контрастировавших с военной выправкой, а враждебное выражение глаз не могла замаскировать никакая улыбка.

Самой удивительной чертой было полное отсутствие простого люда. В отличие от других крупных городов здесь не встречались чистильщики обуви, в барах не было заметно проституток, на улицах никто не приставал к тебе, клянча монеты. А те немногие, кого я все же встретил, выполняли свою работу с опущенными головами и очень быстро. Дважды я намеренно подходил к ним под предлогом поиска нужной улицы. Один ответил, что не говорит по-английски, а другой просто ткнул в сторону и показал два пальца, давая понять, что мне осталось пройти два квартала, после чего нервно оглянулся и заспешил прочь.

Когда пришло время встречи с Ким, я подошел к остановке такси и назвал водителю отель «Регис». По дороге я спросил его:

— Когда же здесь закипит жизнь, приятель?

— Скоро, сеньор. Как только спадет дневная жара.

— Можешь посоветовать какие-нибудь особенные места?

Он молча пожал плечами, мол, все места стоят одно другого.

— Как насчет казино? Не жульничают? Не хотел бы я потерять деньги на испорченной рулетке.

На этот раз его взгляд встретился с моим в зеркальце.

— Правительство следит за тем, чтобы все было честно. — Он словно читал хорошо выученный урок.

— Отлично. А как дела обстояли раньше?

Я еще раз увидел его глаза, их выражение было уклончивым.

— Все было по-другому, сеньор. Произошли большие изменения.

— К лучшему?

— О да, сеньор. Сейчас гораздо лучше. Больше нет бедных. Правительство следит за этим. — Еще одна затверженная фраза. Мне стало интересно, выезжал ли он за границы этого островка роскоши, соседствовавшего с трущобами.

Игровые залы «Региса» не напоминали Лас-Вегас — скорее вкусы начала двадцатых годов. Комнаты утопали в толстых бархатных коврах и тяжелых драпировках, огромные хрустальные канделябры разбрасывали радужные брызги по игральным столам. Здесь царила атмосфера бриллиантового Джима Брейди и можно было почти услышать, как шелестят купюры в толстых бумажниках клиентов. Валюта из дюжины стран света обменивалась за стойками на столбики фишек, а официантки, говорившие почти на всех языках, обносили гостей шипящим шампанским. Деньги были единственным общим знаменателем для довольно неоднородной публики.

Я потерял почти полчаса за покером, затем попал в полосу удачи и положил около семисот долларов в свой кошелек, после чего двинулся дальше. Я хотел произвести впечатление неугомонного новичка, который стремится все попробовать на зуб, прежде чем приступить к крупной игре, и при этом не беспокоится, проигрывает он или выигрывает. В любом случае я оставлял большие чаевые, чтобы меня запомнили.

Ким появилась около девяти часов и присоединилась ко мне за колесом рулетки. Снова на ней сосредоточились взгляды всех присутствующих, и оценивающее бормотание послышалось вокруг стола. Завистливые глаза смерили меня с головы до ног, когда она нежно взяла меня за руку, как и полагалось любящей жене. Я уже заметил пару ребят, которые были не прочь рискнуть и приударить за ней, но я выглядел слишком внушительно, а выражение моего лица ясно говорило о том, что я легко могу покалечить в случае чего, так что они ограничились сожалеющим пожатием плеч и вернулись к игре.

Проиграв в очередной раз, я отвел Ким к бару, заказал нам пару напитков и спросил:

— Ну, как дела?

— Накупила целую кучу всего. Отнесла покупки наверх.

— Они уже перетряхнули номер?

— Незаметно, но тщательно. На первый взгляд почти ничего не видно. Они профессионалы.

— Я так и думал. Что ты узнала?

— Подтверждение нашей информации, — сказала она. — Правительство номинально возглавляет президент и его кабинет, навязанный народу командой Карлоса Ортеги. Они только марионетки, которые делают все, что им приказывают. Это старый прием. Народу внушают надежду на процветание и обогащение, но это просто очковтирательство. Ортега контролирует армию, та, в свою очередь, контролирует население. Это мягкий переворот, вместо революции, но по эффективности он ей не уступает.

— Тогда почему Ортега просто не возьмет правление в свои руки?

— Потому что ему нужно мировое одобрение. Он любит деньги и любит власть, но деньги все же на первом месте. Ему принадлежит здесь золотой рудник, и, если равновесие вдруг нарушится в неблагоприятную для него сторону, он сможет исчезнуть со своим состоянием, так же как это делали все остальные диктаторы.

— Но если у него достаточно денег, равновесие всегда будет смещаться в его сторону, — возразил я.

— Безусловно. Сейчас правительственные фонды истощены, так как были израсходованы на строительную программу. Местные налоги просто грабительские, и, если бы не жесткий контроль армии, могли начаться открытые выступления.

— Это не сработает.

Ким покачала головой и отпила из бокала.

— Я не знаю. Среди тех, с кем я говорила, странные настроения. Кажется, что им нравится их номинальный президент. Он ничего не может сделать, но он один из них и выступает на их стороне. Уже дважды пытался избавиться от Ортеги и по-прежнему не очень жалует его. И я уверена, Ортега разделался бы с ним немедленно, если бы при этом не пострадала его репутация. Будь у него уверенность в том, что нужные правительства поддержат его, он бы давно завинтил гайки.